Продолжение.
= Погром.
-
Кажется, было первое мая, воскресенье, мы группа курсантов, отправилась на реку
постираться и отдохнуть. Портянки наши сушились на солнце, мы лежали,
наслаждаясь теплым воздухом. Прибегает курсант и кричит: "Что вы здесь
валяетесь, в городе разгромили винный склад, громят магазины …!". Мы
побежали в команду, навстречу уже попадали пьяные солдаты, казаки, жители
города. Один казак ехал верхом на лошади, в каждой руке у него было по четверти
водки, он кричал: "Пехота, туды вашу мать, бегите скорее, а то всю водку
казаки выпьют". Мы быстренько привели себя в порядок и побежали на винный
склад, где было полно народу, тащили водку бутылками, четвертями, никто не
препятствовал. Правда продолжалось это не долго, пригнали вооруженных солдат и
оцепили склад. Среди солдат оказался один взвод курсантов из нашей команды, они
нас пропустили в склад, мы набрали водки, кто, сколько смог унести. Я захватил
7 бутылок водки, рассовал их по карманам, под гимнастерку, принес в казарму и
сложил их в свой сундучок. В казарме уже было много пьяных, кто спал, кто песни
пел. Нам показалось этого мало, мы с Чернобровиным пошли еще и принесли две
четверти водки. Спрятать в казарме добычу было негде, и мы решили захоронить
трофей на монастырском кладбище. Тихонько перелезли через кирпичную стену на
кладбище, мы там и раньше бывали, разрыли одну могилу и там захоронили две
четверти водки. В первый день погрома начальство пыталось установить порядок,
но безуспешно. Пьянствовали казаки, пехотинцы, курсанты учебной команды.
Некоторые офицеры боялись расправы со стороны солдат. Курсанты учебной команды
искали прапорщика Борцова, нашего бывшего взводного, он предусмотрительно из
города скрылся. В казармах творился беспорядок, солдаты и казаки вышли из
повиновения начальству. Только некоторые офицеры и младший командный состав
несли воинскую службу, в качестве дежурных и дневальных, но им никто не
подчинялся. Винный склад размещался в большом двухэтажном здании, и имелось
подвальное помещение, где хранился спирт и водка в цистернах. Жуткая картина
наблюдалась, в складе и вокруг него, везде валялись пьяные, кто еще мог, несли
водку и спирт в ведрах. У стены сидят двое мужчин, привалившись к стене, один
без признаков жизни, а другой из бутылки наливает водку себе в рот. Много людей
умерло от излишнего употребления спиртного. В течение многих лет в продаже не
было спиртных напитков, поэтому люди отвыкли и, выпив не много сразу хмелели, а
выпив побольше, становились невменяемыми. Ночью здание спиртоводочного склада
загорелось, был сильный пожар, много было жертв. Пожар уничтожил постройки и
все запасы спирта и водки, продолжался целые сутки. На второй день начались погромы в городе, громили
магазины и тащили из них все, что можно унести. В этом погроме участвовали
солдаты и гражданское население. Самым крупным и богатым магазином в городе,
был магазин купца Аушева, на котором были решетки, жалюзи и крепкие замки и
запоры. Собралась большая толпа, принесли большие бревна, пробили дыры в
дверях, проникли внутрь и открыли ворота со двора. Народ бросился в магазин,
давя друг друга, тут впереди были те, кто сильней и нахальней, и потащили из
магазина все, что попадалось под руку. Мы тоже с Тумановым, Башкирцевым,
Чернобровиным забрались в магазин, я взял красивую коробку, предполагая, что
там что-нибудь ценное, выбежав на улицу, открыл коробку и увидел там парчевые
кисти к казацким саблям. Я выбросил коробку и вернулся в магазин, на этот раз я
прихватил две пары резиновых галош. Только успел перебежать дорогу, надо мной
появился казак на коне, с занесенной саблей над моей головой:
"Бросай!" - крикнул казак, я выбросил галоши. В этот день казаки
начали устанавливать порядок в городе, но погромы продолжались. Чтобы прекратить
пьянство, из погребов торговца Паклевского, из бочек и бутылок вылили вино
прямо в канаву. Сбежался народ, и начали черпать вино из канавы, кто, чем мог,
даже фуражками и тут же пили. А те, у кого не чем было черпать, пили вино прямо
из канавы. Порядок, относительный, был установлен только на третий, четвертый
день. Для меня было непонятно, кто и зачем организовал, и спровоцировал эти
погромы. На этих погромах нажились некоторые местные жители, кто сумел утащить
много водки и спирта. Солдаты имели только то, что успели выпить, вот и все.
Когда я пришел в свою казарму, то увидел в казарме полнейший беспорядок,
сундучок мой валялся с оторванной крышкой пустой, пропала шинель и некоторые
другие вещи. Нужно сказать, что курсанты в команде ничего не тронули. Только на
четвертый день в команду явился фельдфебель Филатов и начальник команды Клочан.
Было приказано всем курсантам построиться в коридоре помещения в полном
снаряжении, шинели в скатку. Я стоял в строю без шинели. Пришел начальник,
поздоровался, ответили не дружно. Он не стал ничего осматривать, а объявил свое
приказание: "Чтобы завтра всем курсантам выстроиться в полном походном
снаряжении. Если у кого-нибудь окажутся утерянными вещи из обмундирования и
снаряжения, тот будет отвечать строго по законам военного времени!". У
меня не было шинели, остальное было на месте. Что делать? Где взять шинель? И я
решил достать шинель тем же путем, каким исчезла моя шинель. И шинель я
"нашел" в пятой роте, которая находилась в этом же здании. А потом я
нашел свою настоящую шинель, которая оказалась у моего товарища Башкирцева
Степана, где он взял, он и сам не знал. Я ему отдал ворованную шинель и забрал
у него свою. Начальник учебной команды Клочан, выстроил нас и сказал:
"Господа курсанты, как же так получается?! Вы будущие младшие командиры,
нашей доблестной армии, приняли участие в мятеже, погроме, пьянстве?! Вы должны
быть образцом поведения, не нарушать порядок, а восстанавливать, не допускать
беспорядков, а вы сами участвовали в этих грязных делах. Позор!!". Мы молчали,
потому что, почти все участвовали в этих беспорядках. В скором времени в городе
восстановился полный порядок. В нашей команде, как и прежде, начались занятия,
восстановилась дисциплина, даже, пожалуй, крепче стала.
-
Революционные настроения все глубже и глубже проникали в гущу солдатских масс.
В 131 запасном стрелковом полку проходили митинги и собрания, в нашей команде
такой демократии не допускалось. Среди курсантов беспрерывно возникали жаркие
споры вокруг вопросов о войне, земле, временном правительстве, мне только потом
стало ясно, что в учебной команде была группа большевиков, которые вызывали
курсантов на эти споры. Сыновья богатых крестьян были на стороне меньшевиков,
эсеров. В 131 полку был создан солдатский комитет, который развернул деятельную
работу, среди командования это вызвало тревогу. Опасаясь революционных событий,
командование с помощью казаков разоружили полк. Ночью во всех ротах из винтовок
был вынуты затворы, винтовки остались в пирамидах, солдаты только через сутки
догадались, что их разоружили. Через несколько дней был арестован солдатский
полковой комитет, безоружные солдаты не могли защитить комитет. Членов комитета
повели под конвоем казаков в штаб полка, на улице солдаты окружили конвой с
арестованными, и такая процессия шла по улицам г. Троицка к штабу полка,
который находился в центре города. К этой процессии примкнули многие жители
города. Арестованных было 10-12 человек, а процессия собрала не одну тысячу
народу, начальство такого оборота не ожидало. Когда подошли к штабу полка, кто-то
из солдат выступил с требованием освободить членов полкового комитета из-под
ареста, а если они не будут освобождены, то весь полк возьмется за оружие и
освободит полковой комитет силой оружия. Через несколько минут с балкона штаба
полка, выступил командир полка, полковник Елагин: "Господа солдаты можете
расходиться, я освобождаю всех членов полкового комитета!". Полковой
комитет был освобожден, но этот конфликт, взбудоражил солдатские массы.
Полковой комитет хотел поставить к оружейным складам свой караул, но оружия и
боеприпасов в складах не оказалось. Начальство вывезло все оружие с помощью
казаков, только они оказались полностью вооруженными. Учебную команду старались
изолировать от полка, но мы были повседневно связаны с солдатами полка, там у нас
были товарищи, земляки. Из Советной там были: Сапогов Яков, Семисынов Петр,
Антропов Григорий и другие, но активное участие в событиях принимал только
Семисынов Петр и еще Петухов из
Опалихино. Я все еще не мог определиться, я участвовал в освобождении из-под
ареста полкового комитета, я был за скорейшее окончание войны, за передел земли
среди крестьян, за свободу. Нам не искушенным в политике трудно было
разобраться во всех политических партиях и платформах.
-
В учебной команде занятия шли своим чередом, дисциплина была на высоте, но
чувствовалось, что офицерский состав не проявлял прежнего усердия к занятиям.
Наша учеба подходила к концу, 11 августа 1917 года я окончил учебную команду,
ускоренный выпуск, мне присвоили звание ефрейтора. Всех окончивших учебу
отправили по ротам 131 стрелкового полка, я попал в 12 роту, назначили
командиром отделения. В моем отделении все были "старики" 40 лет, это
были призваны последние резервы из белобилетников. Я этих людей, солдат обучал
строю, материальной части винтовки, стрелковому делу, на все отделение была
одна винтовка, на строевых занятиях пользовались деревянными болванками, это
было тем хорошо, что их не надо чистить. Солдаты были почти все семейные, дома
у них были жены, дети, хозяйство, поэтому война им не нужна. Мы выпускники
курсов были прикомандированы к своим ротам, а спали и питались в учебной
команде, там был уже набран новый состав курсантов. Я как-то спросил у
фельдфебеля учебной команды Филатова, почему нас не переводят в полк, к своим
солдатам, он ответил, что так выгодно начальству. Потом я узнал, что начальство
боялось революционных выступлений солдат полка и рабочих в городе, поэтому нас
держат для подавления этих выступлений. Эта весть вызвала сильное волнение в
учебной команде, для разъяснения к нам приехал командир полка полковник Елагин.
Он заявил нам, что скоро нас всех раскомандируют по ротам полка, дадут вам
отделения, и вы будете обучать новых солдат, на этом разговор закончился.
Вольноопределяющихся из нашей команды откомандировали, а нас продолжали держать
в учебной команде. Революционные события с каждым днем все больше назревали. В
городе начались волнения, но все это в зародыше подавлялось казаками. Солдаты
131 полка были безоружны, основной контингент полка, молодые солдаты были отправлены
на фронт, многие были отправлены во Францию
(туда попал земляк Максим Мосеев). Полк пополнялся запасными разных
возрастов. Временное правительство продолжало войну с Германией и призывало
народ бороться до победного конца, а весь народ ждал, когда кончится война.
Троицкий гарнизон с каждым днем укреплялся казацкими частями и подразделениями,
в город прибыли казацкие эскадроны, опора царского режима и временного
правительства. В сентябре нашу команду, около 200 человек, в большинстве бывших
крестьян, отправили на уборку урожая к помещику Волкову, убирали пшеницу.
Проработав у помещика дней десять, команда вернулась в г. Троицк, нам было
понятно, что командование полка принимает все меры, чтобы учебную команду
изолировать от революционных событий в городе, но изолировать нас уже было
невозможно, потому что в команде уже была группа курсантов и офицеров,
настроенных революционно. Несмотря на то, что мы закончили учебу в учебной
части и нам каждому присвоили звание младшего командира, нас продолжали держать
в команде, никуда не назначая.
-
Несколько слов о городе Троицке, торговом мещанском городе. Промышленных
предприятий в городе было не много: консервный завод (мясные консервы), Зуккера
мыловаренный завод, за то было много торговых помещений, магазинов. Город
Троицк славился большим количеством публичных домов, множеством церквей и
женским монастырем. Публичных домов была целая улица Шатолихинская, постоянными
посетителями были казаки, разные купчики и богатые крестьяне, иногда сюда
заходили и солдаты, здесь всегда было весело. На окраине города стоял, кругом
обнесенный каменной оградой, женский монастырь. Раньше я любой монастырь
женский или мужской, представлял себе святыней, где живут безгрешные люди или
люди, искупающие свой грех. Из монастыря люди попадают прямо в рай, так я
раньше думал. Когда я вплотную соприкоснулся с монастырскими делами, да
столкнулся с жизнью во всех её проявлениях, все мои представления о монастыре
рассеялись в прах. Курсанты часто посещали этот женский монастырь, монашки нам
изготавливали погоны с трафаретами. Они умело врачевали, лечили разные болезни
травами и разными снадобьями, часто угощали нас вкусными пирогами и вообще они
умели готовить разные вкусные кушанья. Нам разрешалось посещать кельи только
пожилых монашек, старушек. К молодым монашкам нас не допускали, мы с ними
обменивались только взглядами, через окна их келий, взаимно слали друг другу
воздушные поцелуи. Мы молодые солдаты видели, как горели глаза молодых монашек
и как они жаждали встреч с нами. Иногда такие встречи осуществлялись под
покровом темной ночи. Запретный плод слаще всего! Несмотря на суровый режим в
монастыре, особенно для молодых монашек, они все-таки ухитрялись встречаться с
курсантами на монастырском кладбище. Курсантам нужно было перелезать через высокую
каменную стену, а потом курсанты вырыли лаз под стену, которая выходила в поле.
Однажды эти свидания с монашками обнаруживались, и тогда регентша накладывала
на виновницу, самые тяжелые взыскания: сажали в темную келью, заставляли класть
100-300 поклонов ежедневно, стоя на коленях, ограничивали в питании и
заставляли выполнять самую тяжелую физическую работу. Все эти суровые наказания
не удерживали молодых монашек, да и не только молодых, от греховных дел,
молодость и природа брали свое. Многие в монастырь попадали не по своей воле, а
шли по принуждению. Например, девушка забеременела, вот родители и отдают её в
монастырь, замаливать свой грех пожизненно. Для таких девушек монастырь был
хуже тюрьмы, из нее рано или поздно выходят на волю. Я знал такой случай:
молодая казачка забеременела, богатые родители отдали её в этот монастырь,
предварительно отец её избил до потери сознания, а потом отвез в монастырь. Она
несколько раз убегала из монастыря, но её каждый раз ловили и водворяли
обратно, наконец, она решила покончить с собой. Сделала петлю из своей одежды и
повесилась в келье. Большинство монашек были пожилые женщины, верили в спасение
своих душ, надеялись попасть в Рай Божий.
-
Как шли дела в учебной команде? Между курсантами ежедневно происходили
дискуссии по политическим вопросам: о войне, о земле, о временном
правительстве. Накануне Октябрьской революции, учебную команду перебросили из
города Троицка в завод Миас. С какой целью это было сделано, нам было
непонятно, скорее всего, нас просто изолировали от революционных событий. Но
вскоре в Миасе революционные события приняли еще больший размах, чем в Троицке.
Разместили, нашу команду, в здании бывшей больницы. Времени свободного у нас
было много, занятий никаких не проводилось, мы свободно гуляли по поселку с
девушками. В этом поселке мы участвовали в выборах в учредительное собрание, на
всех улицах выступали агитаторы, каждый призывал голосовать за свой список.
Список № 8 это партия большевиков, список № 3 это партия эсеров. Агитаторы
кричали, что список №3 защищает интересы крестьян, а т.к. я был крестьянин, то
решил голосовать за список №3. Встретив меня, Башкирцев Степан и один курсант
из Курска, начали говорить, ты что, опять царя захотел и помещиков, голосуя за
список №3, это же партия эсеров, они защищают помещиков и кулаков. После такой
агитации, я отдал свой голос, за список №8, за большевиков, хотя многие
курсанты кричали, что большевики только за рабочих, против крестьян. Трудно
было разобраться мне, не искушенному в политике, разобраться в этой сумятице.
Вся учебная команда была единодушна, что надо кончать войну и скорей
возвращаться домой. Вскоре мы узнали о революции в Петрограде, власть буржуазии
свергнута и перешла в руки Советов. Первые декреты Советской власти о мире, о
земле, эти сообщения всколыхнули всю массу, мы потребовали, чтобы нас отпустили
домой. Некоторое время нашу команду использовали в борьбе со спекуляцией на
железной дороге, ловили мешочников, обыскивали проходящие поезда. Было задание,
если офицер не снял погоны, то мы должны заставить его снять погоны в
принудительном порядке. Большинство офицеров нашей команды куда-то исчезли.
Наши требования о демобилизации были удовлетворены, нашу команду отправили
обратно в Троицк (в начале декабря 1917г.), там нам выдали документы о
демобилизации, и мы с радостью поехали по домам. Движение железнодорожного
транспорта было почти парализовано из-за большого количества демобилизованных
солдат. На вокзалах царил хаос, солдаты требовали от начальников станций
немедленного отправления. Не хватало топлива, паровозов, вагонов. Многие
солдаты ехали с оружием, винтовками, гранатами, даже были пулеметы. В
отправляемых поездах теплушки были набиты до отказа, ехали на вагонах, на
буферах, где кто как мог. В Челябинске мне удалось попасть в теплушку, там было
набито столько народу, что выйти из вагона, если потребуется было невозможно,
было много несчастных случаев. От города Троицка до станции Кишерть, я ехал
неделю.
Комментариев нет:
Отправить комментарий